KTSMYRSK!!
Юта:
DAYS OF INNOCENCE
Глава третья
DAYS OF INNOCENCE
Глава третья
читать дальше
///NB: Please DO NOT repost/retranslate/otherwise use ANY part of this without my expressed written consent. Thank you.///
(На diary.ru репостить можно.)
(На diary.ru репостить можно.)
Итак, вы с Хошино-саном тоже переехали в Токио – и теперь все участники группы, кроме Сакураи-сана, стали жить в столице.
Ну да. Аччан приезжал по выходным, и мы играли концерты.
Но в 1985 году зашел разговор о смене вокалиста.
Направление, в котором хотели двигаться мы, и то направление, в котором хотел двигаться Араки-сан – они стали расходиться. В самом начале мы играли музыку, которая походила на positive punk, но потом нам захотелось чего-то другого. И в песнях Имаи-куна стала сильно выделяться мелодическая сторона. Никто ничего не говорил вслух, – ни мы, ни Араки-сан, – но возникло явное ощущение чего-то неправильного.
То есть если вначале вам прежде всего хотелось «играть музыку вместе с друзьями», то теперь стало появляться конкретное видение этой музыки, так?
Не сказать, чтобы оно было таким уж кристально четким, но высказывались определенные пожелания: «Мне больше хочется действовать в таком-то духе». Араки-сан изначально хотел петь в стиле positive punk'а, и мелодичные песни никак с этим не вязались. Но все же он был человеком, который очень серьезно относился к делу.
Да, ведь именно Имаи-сан и Араки-сан в самом начале загорелись идеей создания группы. И каковы были ваши мысли, Юта-сан, когда дело перестало ладиться?
Мне казалось, что все это никому не идет на пользу: ни ему, ни нам. Но прежде всего я думал о лайвах. В то время устройством концертов занимался я. Мы еще не были известны, и именно поэтому нам надо было много выступать – так мне казалось, и организовать кое-какое количество выступлений у меня все же получилось. И вот есть график, который уже расписан – а в группе такое положение. Так что мне лишь одна мысль не давала покоя: «Как же быть?.. Что-то надо делать!»
Вы, как ответственный за лайвхаусы, разносили по ним демокассеты и просили включить вас в программу — так?
Ну да. И вот Араки-сан в итоге ушел, настало время искать нового вокалиста – и тут Аччан внезапно говорит: «Вообще-то я бы хотел петь».
И что вы подумали, когда он это сказал?
Я даже предположить такого не мог. И что он, такой тихий и молчаливый, вдруг говорит «хочу петь» – это, конечно, было для меня неожиданностью.
Какие у вас возникли мысли по этому поводу?
Сначала даже не знал, что и думать. Никто из нас не замечал в Аччане каких-то предпосылок к пению. А позже я с большим удивлением узнал, что стать вокалистом ему хотелось уже давно. Но когда он об этом сказал, мы решили – ну ладно, надо попробовать. И затем уж стали думать: ну хорошо, а кто вместо Аччана будет играть на ударных? Я знал, что Ани в тот период ни играл ни в какой группе – вот и решил его попросить.
Я слышал, что в то время, после распада S.P, Ягами-сан вообще не был настроен снова играть где-либо еще. Вы знали об этом, Юта-сан?
Что прямо настолько – нет, не знал, хотя я слышал, что S.P распались. Я переехал в Токио, мобильников тогда не было, и если раньше мы с Ани постоянно разговаривали, то теперь лишились такой возможности. Поэтому я был не в курсе его настроения в тот момент – но, поговорив с ним, понял, что желание играть в группе у него как отрезало. Ани вместе с S.P ездил в Токио на конкурсы, и в наших родных местах он уже был довольно известен. Так что были определенные надежды. И то, как произошел этот распад… В общем, по-видимому, обычная история: уходит кто-то один, и новая группа сколачивается уже с другими людьми. [Туманно. И в существующем переводе книги LOVE ME написано по-другому. Но вообще есть и другие явные расхождения с переводом LOVE ME на тему S.P: например, там утверждается, что они не выступали ни в Токио, ни на audition event'ах – а здесь Юта рассказывает, что очень даже выступали.]
И поэтому он решил: «Все, хватит с меня игры в группах».
Я не знал ситуацию настолько хорошо, но мы тут уже были в полном отчаянии. Поэтому я решил, что надо звать Ани на место ударника – и прямо сразу же, не теряя времени, отправился в Гунму. И вот мы сидим в комнате у нас дома, и я говорю: «Ани, давай вместе играть в группе». Долго его уламывал, но он все никак не хотел поддаваться. Помню, я по-всякому пытался его убедить, говорил – «Ани, но для тебя же будет хорошо выступать в Токио». А в то время было полным-полно audition band'ов.
«Audition band'ы» – это что?
Группы, которые хотели выйти на профессиональный уровень путем прослушиваний. Различные фирмы устраивали прослушивания, и вот они на них выступали, обращая на себя внимание рекорд-компаний – это было одним из способов добиться дебюта в профессиональном качестве. В то время такая практика была очень типичной.
Popcon, East West – вот такое, да?
Да-да. Мы тоже, было дело, выступали на таких мероприятиях. Но несмотря на то, что даже BOOWY стали профессионалами таким образом, нам самим казалось, что кратчайший путь к цели лежит через тот потенциал, которым обладают [обычные] лайвы в Токио. И вот я разговаривал с Ани на эту тему, повторяя раз за разом: «У нас сейчас вот такая цель. Не хочешь попробовать вместе с нами? Нам очень нужны твои барабаны».
Но он все никак не соглашался?
Несколько раз повторил, что не хочет. Но я, похоже, был очень настырен, потому что в конце концов он сказал: «Ну ладно, ладно, уговорил». Думаю, ему не хватило времени как следует подумать. Во всяком случае, он меня предупредил: «Если в течение трех лет не будет никаких результатов – уеду обратно». (Смех.)
И сразу после этого переехал в Токио?
Как только он согласился, я понял: надо увозить его с собой, пока не передумал. Сказал: «Так, Ани, вот твои вещи, вот твое нижнее белье», побросал ему в сумку самое необходимое – и мы поехали. (Смех.)
То есть прямо вот так и состоялся его переезд?
Если сейчас подумать, я его увез буквально силком. (Смех.) Но просто времени уже было в обрез. Приближались лайвы, поэтому надо было, чтобы он сразу же приехал и успел порепетировать, иначе пришлось бы пропускать выступление. И если Ани думал: «Эй, эй, погодите, не так быстро!» – то о нас этого совсем не скажешь. (Смех.) И вот я его привез к себе в Асагаю, в комнату на восемь татами [=13 кв. м.], и мы ее по-братски поделили: поселились там вдвоем. Так и жили до самого дебюта. (Смех.)
Но когда Сакураи-сан предложил себя в качестве вокалиста, у Имаи-сана был вариант еще с одним кандидатом, не так ли?
Да. Но о себе, во всяком случае, могу сказать, что мне больше всего хотелось и дальше играть с теми же участниками, которые были до сих пор. Поэтому я очень сильно обрадовался, когда Аччан выразил желание стать вокалистом.
В то время BUCK-TICK стали чаще играть в лайвхаусах – в результате чего, по-видимому, расширили круг знакомств с другими музыкантами. С какими группами вы вместе выступали?
EDEN, Kasutera, THE BELL'S, Strummers… Это было еще до того, как все они вышли на авансцену.
Даже по названиям этих групп видно, что разброс жанров был большой.
В то время я считал, что выступать нужно везде, где только есть возможность – да и группа тогда находилась на соответствующей ступени развития. Надо сказать, мы действовали очень энергично. В те годы было хорошо: лайвхаусов не так много, информационный поток небольшой, и если стараться изо всех сил, то часто появлялась возможность выступить в лайвхаусах[, где продажа билетов велась через] Pia, а затем – оказаться на страницах какого-нибудь журнала, после чего на тебя обращали внимание и начинали приходить к тебе на концерты. Кроме того, другие группы стали приглашать нас на совместные выступления.
В какой-то из гримерок, за чтением сценария.
А ваш дом, Юта-сан, являлся главным узлом телефонной связи, не так ли?
Ну да. Когда-то кто-то звонил, необходимо было ответить: «Офис группы BUCK-TICK». (Смех.) Хотя у меня даже автоответчика не было.
Вообще вы как бы выдвинулись вперед, Юта-сан – и с коллегами по совместным выступлениям общались тоже вы.
Просто остальные у нас не любят проявлять инициативу в разговорах – поэтому я фактически стал представителем группы по связям с общественностью. Это как раз был период, когда инди-коллективы массово становились мейджорами, и все с энтузиазмом вели кипучую деятельность. Возможно, это прозвучит странно, но ///все те многие люди, с которыми мы общались – для нас они как бы все были знаменитостями... но при этом для среднестатистичекого человека это был абсолютно неизвестный мир. А вот с нашей точки зрения кругом было полно знаменитостей./// [? 変な言い方だけど、出会う人出会う人 [sic]、みんな俺たちの中では有名人ばかりというか。。。とは言っても、一般の人たちはまったく知らない世界だけど、俺ら的には有名人って人たちがいっぱいいたからね。]
И круг почитателей BUCK-TICK тоже начал медленно, но верно расширяться. Было ли у вас реальное ощущение растущей популярности?
Как только Аччан стал вокалистом, все совершенно точно изменилось. [? あっちゃんがブォーカルになって確実に変わったよ – это гораздо больше похоже на «Аччан, став вокалистом, совершенно точно изменился», но это как-то странно в контексте вопроса, хотя см. дальше.] Был такой маленький лайвхаус, который назывался Shinjuku JAM, где он впервые был заявлен в качестве нового вокалиста. И вот, помню, мы стояли на сцене, он в какой-то момент повернулся ко мне – и я подумал: «Надо же, а теперь он совсем не такой!» То лицо, которое он обращал к зрителям, и то, которое показывал нам – они были абсолютно разные. Ему в самый раз подходила роль вокалиста, он хотел петь и очень сильно это сознавал. Поэтому неудивительно, что поток зрителей внезапно увеличился. И те из них, кто приходил посмотреть на наших коллег по совместным выступлениям, стали спрашивать билеты и на «следующую группу» тоже.
То есть возникло ощущение изменений?
Да. Это не значит, что мы стали лучше играть – но атмосфера, создаваемая группой, изменилась определенно.
Как именно вы поняли, что на вас стало ходить больше людей?
Наверно, главную роль здесь сыграл тот факт, что мы уже могли не заниматься продажей билетов из рук в руки. До этого в конце лайва обычно делалось объявление: «Следующий лайв будет такого-то числа такого-то месяца», и надо было продать определенное количество билетов. Например, если в JAM был совместный концерт у трех групп, всего надо было их продать шестьдесят штук, и для одной группы норма составляла двадцать билетов. Но теперь уже можно было не утруждать себя этими заботами.
Однако дебют пока еще не нагрянул.
Да, этот этап был впереди. Но еще в то время, когда Ани играл в S.P, он в ходе Popcon и East West познакомился с человеком из «Ямахи» и заручился его покровительством, и благодаря этому человеку мы смогли сделать студийную запись.
То есть решили записать свой материал в качестве инди-группы.
Мы между собой рассудили, что пускай мы и находимся пока на инди-уровне, но без профессиональной записи далеко не уедешь. Через Ани мы связались с этим человеком из «Ямахи», который работал в студии в Хиёши – и вот он сказал, что в воскресенье ночью, когда студия будет свободна, он поможет нам записаться.
Оказал вам содействие.
Да. И наша группа там сделала четыре песни: PLASTIC SYNDROME TYPE II, TO-SEARCH, ONE NIGHT BALLET и SECRET REACTION. А некоторое время спустя мы играли в лайвхаусе «Шибуя Янэура», куда пришел Саваки-сан. Он посмотрел наш лайв, и ему понравилось.
Так состоялось ваше знакомство с Taiyo Records.
Да, и вот он нам сказал: раз есть кассета, надо сразу делать релиз. Решили издать TO-SEARCH, причем на продакшн не было затрачено ни иены – только на штамповку самих кассет. (Смех.) Этот релиз попал в инди-чарт на шестое место, после чего стали говорить: «А эти BUCK-TICK, у которых волосы вверх торчат – это что вообще за группа?» То есть ситуация изменилась. В то время на инди-сцене тон задавали такие группы, как KENZI & THE TRIPS, которые играли beat punk, и на их фоне мы, должно быть, выделялись. Саваки-сану тоже показалось, что из нас может что-то выйти – и мы практически сразу заговорили о выпуске альбома.
Каким было ваше впечатление от Саваки-сана в первую встречу?
Очень симпатичный человек. Застенчивый и с прекрасной душой. [Надо заметить, что в переводе LOVE ME о Саваки-сане написано следующее: “Sawaki gave the overwhelming impression of being a right-wing, frighteningly radical man. His gaze was sharp, he had a shaved head, and strangely, he always wore a khaki military uniform.”] Ну, а потом мы выпустили альбом, сыграли концерт «Bakuchiku Genshou» в Тоёшима Кокайдо, о котором стали много говорить – после чего впервые отправились в национальный тур. Очень классно было. Загружались в неимоверно раздолбанный Хай-Эйс и колесили по стране, шумя и веселясь.
Действительно, неимоверно раздолбанный. А Юте весело.
И не успел никто глазом моргнуть, как вы подписываете контракт с мейджор-компанией Victor. Быстро все произошло.
Я к тому времени уже выбивался из сил – но зато теперь уж можно было не заниматься менеджментом и организацией выступлений. Что, конечно, стало реальным спасением. Однако жил я по-прежнему в Асагае, в той же комнате на восемь татами, да еще вместе с Ани.
Но, наверно, были мысли, что у вас теперь тоже есть возможность стать как BOOWY?
Да нет, для нас BOOWY вообще находились в другой категории, поэтому и думали мы о них по-другому. Для кого-то BOOWY были просто рок-легендами, но мы на них смотрели с мыслью: «Наши земляки, наши обожаемые сэмпаи – надо же, сколького они добились!» То есть типа «рождение звезд» – вот такое.
Потому что вы наблюдали за этим вблизи.
Это вот как девочкам-фанаткам нравится некая инди-группа, и они радуются тому, как эта группа постепенно набирает популярность. Мы, я думаю, чувствовали примерно то же самое. У нас даже мыслей не было, что мы можем стать как они – мы совершенно этого не понимали и не осознавали. Вообще все произошло как-то очень быстро. Было ощущение такого нескончаемого бега, когда уже абсолютно перестаешь отличать плохое от хорошего. Домой я приходил только для того, чтобы поспать, а во время туров и вовсе там не бывал.
Позади находится Ани. Есть братья – есть и BUCK-TICK.
Но зато все это позволило вам переехать из Асагаи, не так ли?
Скорее не мы переехали, а нас заставили. То было время «экономического пузыря», и все скупали недвижимость. И дом, где жили мы с Ани, тоже выставили на продажу. Но мы постоянно находились в турах, дома не бывали, у нас даже автоответчика не было – что попортило много нервов агенту по недвижимости. (Смех.) Как-то возвращаемся мы с Ани домой – и тут появляется этот агент, будто только нас и поджидал, и говорит, чтобы мы немедленно выезжали, так как владелец продал землю. Короче, кто-то массово скупал небольшие участки. Мы, конечно, были абсолютно не готовы к такому повороту – и вот он, видя наши вытянутые лица, берет сумку и как по волшебству достает оттуда деньги. (Смех.)
Типа «вот вам, берите и переезжайте».
А мы такие: «Но нам вообще-то хотелось бы жить порознь». Тогда он еще малость добавил. (Смех.) На эти деньги мы переехали. Но и в новом доме мы с Ани опять поселились вдвоем. (Смех.) Мы постоянно находились в турах, и в аренде дома я вообще-то видел мало смысла. Но все-таки меня очень радовал тот факт, что там была ванна. (Смех.)
Это было как раз в тот период, когда вы решили, что переходите в Victor, да?
Да, а затем и контора дала окончательное добро на подписание контракта. [?] Это был период, когда очень многие инди-группы дебютировали в мейджор-компаниях, и к нам тоже проявили интерес несколько фирм. На этапе переговоров с Саваки-саном никто из них еще не говорил с нами лично, но в итоге отбора осталось две фирмы, c представителями которых мы встретились. Один сказал: «Для записи мы используем студийных музыкантов, так что сами можете ничего не играть». В то время это было обычным делом. Деньги там предлагали вполне хорошие, но зато другая компания сказала: «Можете делать то, что хотите» – и мы выбрали ее. Это и была компания Victor.
А что вы тогда думали по поводу своей игры и своих песен?
Мы считали, что самое главное – это стараться изо всех сил[, а остальное приложится]. Пускай нам недостает мастерства, пускай мы не все умеем – без разницы, просто надо стараться вовсю. Но и сейчас, в общем-то, так же. Я всегда играю на басу с мыслью о том, что моей игре многого недостает – так что мне лично надо до скончания веков трудиться не покладая рук. (Смех.)
После вашего мейджор-дебюта увеличилось и количество совместных выступлений с другими группами, не так ли?
Да. Самое большое впечатление произвели LA-PPISCH. Мы с ними дебютировали на одной и той же студии в один и тот же день, но только они были в первом эшелоне. (Смех.) А BUCK-TICK – во втором. Прекрасная группа. Правда, при знакомстве меня изрядно удивило, насколько же по-дурацки вел себя Магуми-сан. (Смех.) Но это, я думаю, следствие того высокого напряжения, в котором проходили лайвы. [Кстати, яп. Википедия сообщает, что этот Магуми-сан очень дружил с Сакураи-саном. Они вместе играли в маджонг, ходили в караоке-бары и [цитата] стягивали с себя штаны в питейных заведениях [/конец цитаты.]] Когда я смотрел их выступления, я всегда думал: «Какая крутая группа!» И с ними, пожалуй, так было и будет всегда. Они полностью подчиняют себе зрителей – чем напоминают также группу SkaPara [Tokyo Ska Paradise Orchestra]. И тем и другим достаточно было только появиться на сцене, чтобы атмосфера моментально поменялась… Да, замечательные группы.
Замечательные, согласен.
Еще на Victor в то время записывались UP-BEAT, но мы с ними числились в разных подразделениях. В Victor был отдельный лейбл под названием «Invitation», который занимался конкретно направлением "new music".
Как-то немножко не туда вас определили, нет?
Там еще и Anarchy были. То есть такой лейбл, где были и пев(и)цы в стиле new music, и Anarchy, и BUCK-TICK – вот такое классное сочетание. (Смех.) И, видимо, из чувства противоречия появлялся такой рокерский запал.
И именно тогда состоялся Touhoku Rock Circuit, где вы завязали массу новых знакомств, не так ли? (Прим. ред.: легендарный концертный тур 1988 года, в котором участвовало множество различных групп.)
Там были сплошь одни сэмпаи, и мы в полной мере почувствовали, какая честь нам оказана – в хорошем смысле. Вместе с нами ехали ZIGGY, LA-PPISCH, Angie, The Ryders, Personz, ROGUE, Laughin’ Nose… Других подобных групп просто не существует, каждая из них – one and only, поэтому было очень интересно. Но все эти известные люди очень тепло к нам относились, заводили с нами разговоры. Вообще достаточно послушать музыку, чтобы стало ясно: у каждой из этих групп есть свои безусловные достоинства.
А как обмывали тур – помните?
Про такое писать нельзя. (Смех.) Вот, в частности, наша группа – она вполне попадала в формат покочин-рока. [Что такое "покочин" – см. в словаре.]
Об этом понятии я узнал несколько дней назад и был шокирован. (Смех.)
Но вообще это придумал [Хананоскэ] Мито-сан из Angie. Тогда разные группы вдруг заявляли: «мы играем такой-то рок», «мы играем сякой-то рок», вставляя туда с потолка какое-нибудь слово, и Мито-сан в конце концов разозлился и сказал: «Тогда мы играем покочин-рок!», и LA-PPISCH на это сказали: «Тогда и мы тоже». (Смех.) И они же, LA-PPISCH, сказали: «Ну, а BUCK-TICK-то и подавно». (Смех.) Просто в то время была такая тенденция – всех классифицировать и раскладывать по полочкам: «Это хокотэн [«хокотэн» – это «пешеходная улица», но, возможно, так называют и группы, которые устраивают уличные концерты], а это бит-панк» – и такое деление на жанры, мне кажется, сильно всех раздражало.
На вручении наград Ginza Ongaku Sai. В тот период на группу так и сыпались разные премии.
И для разнообразия – фотография клевого Юты.
Но при этом BUCK-TICK стали продаваться все лучше и лучше…
Было не совсем так. То есть, может, и так – но мы сами при этом никак не могли толком понять, что происходит. Мы снялись в рекламе, получили премию Record Taishou – и, конечно, приятно, когда люди вокруг радуются, но постепенно пришло к тому, что радоваться стали одни взрослые. ["Взрослые" – это, по-видимому, стафф лейбла. 8-)] И мы сами уже не понимали, хорошо это все или плохо.
И как вы решили эту проблему?
Ее никак не получалось решить, так что приходилось постоянно мучиться. Ситуация была тупиковая, и при этом мы постоянно находились на бегу. Но нам никак не удавалось приноровиться к такой скорости, и казалось, что и голова, и душа, и тело – все это существует по отдельности. И когда надо было записываться в студии, мы сами в процессе тормозили больше всех. А после записи – концерты, после концертов – интервью, потом опять концерты-запись-концерты… Все было очень плотно расписано. Если я правильно помню, в неделю мы давали десяток интервью для журналов. Причем на тему музыки там практически ничего не было. Нам устраивали фотосессии и задавали вопросы типа: «Какой ваш любимый фрукт?» Было тяжко, потому что все содержание этих бесед сводилось к подобным вопросам. Хотя, конечно, были и такие журналисты, которые очень старательно проводили интервью.
Тот момент, когда вы почувствовали, что наконец смогли нагнать происходящее – когда он наступил?
Наверное, в 1989 году, когда группа на некоторое время прекратила свою деятельность. Тогда нам впервые удалось сделать себе перезапуск [«reset]. И когда до этого мы примерно на месяц ездили в Лондон, интервью для журналов временно тоже прекратились. Мне кажется, именно в тот период нам впервые удалось спокойно и как бы со стороны подумать на тему группы. Но кончилось тем, что мы все [опять-таки] слишком рьяно взялись за дело. К концу график был уже просто бешеный, и мы гнали и гнали вперед. Причем этот альбом по духу абсолютно отличался от всего, что мы делали раньше – но к тому времени вышел другой наш альбом, который мы записывали перед этим, и надо было делать тур по нему. Из-за этого у нас пропало ощущение реальности, и мы не очень понимали, какого настроения придерживаться на сцене – так что сохранять баланс было очень трудно.
87-й год, Рождество. Тогда часто проводились такие акции.
В общем, это было сразу после записи TABOO.
Да. Мы были очень загружены и не ощущали твердой почвы под ногами. Но потом нам все же удалось найти свой ритм.
После такой напряженной работы, конечно, силы иссякают. И в этот период произошел инцидент с Имаи-саном, после чего группа временно прекратила деятельность. Но в итоге, возможно, все это было к лучшему.
В том, что касается группы – да, верно.
Что вы подумали, когда обо всем узнали?
Это произошло в разгаре тура, причем настолько внезапно, что я вообще перестал что-либо соображать, когда узнал. Сплошное белое пятно: cмысл происходящего до меня просто не доходил. Но чтобы группа прекратила существование – нет, о таком я все-таки не думал. Потому что Имаи-кун – он ведь не бандит какой-нибудь. И вообще, он же друг.
Вы как бы с новой силой ощутили тот факт, что вы друзья?
Ну, мы приехали из одних и тех же мест, трудились изо всех сил, а потом были вынуждены нестись вперед, не понимая, куда и зачем – и все это время мы были вместе. Поэтому, если отвечать на поставленный вопрос – да, конечно, я это ощущал. Я хочу сказать, мы все связаны друг с другом просто как коллеги по группе – но, помимо этого, между нами совершенно точно есть и нечто глубокое, неразрывное. Причем до тех пор мы работали не покладая рук потому, что это радовало людей – и в период простоя мы в очередной раз это поняли. Ну, и типа – надо опять как следует постараться.
С тех пор многое изменилось, но друзьями вы дорожите по-прежнему, не так ли?
Да. Думаю, вот это ощущение, что «все пятеро заодно» – тогда оно стало совершенно определенным. Мы как группа переживали всякие времена [букв. «были и горы, и долины»], но отношения участников не изменились. Нет такого, чтобы каждый за себя. Здесь все сначала подумают о BUCK-TICK, а потом уже озвучат какие-то мысли.
То есть в данном вопросе никаких неясностей нет, все очевидно.
Ну да. Мы все дорожим группой. И для меня BUCK-TICK тоже важнее, чем «а-вот-я» и все такое прочее. Наша группа важна для стольких людей – так разве для нас самих может быть по-другому?
Но все же окинешь взглядом прошлое – и становятся очень хорошо понятны вот эти черты вашего характера, Юта-сан, в которых склонность к хулиганскому озорству сочетается с серьезностью.
Да нет, ну... Скажем просто – «славный юноша», чего уж там. (Смех.)
Перед лайвом.
Приближаясь к концу, хотел бы еще вот о чем спросить… В первое время после дебюта ваше лицо во время игры не выражало абсолютно никаких эмоций – согласно манере, унаследованной у Мацуи-сана. Как получился переход к тому образу, который мы видим сейчас?
В то время существовало такое довольно туманное неписаное правило, что басист должен выглядеть круто и стильно. Не то чтобы мы кого-то копировали, но вот музыканты в английских группах – они выглядели именно так. И мне казалось, что в облике басиста должно быть нечто отстраненное. Но однажды Аччан меня спросил: «Юта, а что ты такой какой-то весь неподвижный?» ["katai" – по-русски скорее даже «деревянный».] И вот…
Это когда было?
Да лет 10 назад, наверное. Ты, говорит, не зажимайся, будь немного поестественнее, веди себя как в обычной жизни – так же всем будет веселее. После этого я решил больше не мучиться и играть так, как мне легче. И постепенно стало так, как сейчас.
Ясно.
Но вообще вспоминаешь всякое-разное и думаешь: как же долго мы уже играем. Перебираешь в памяти различные ситуации – и понимаешь, какие же они все замечательные люди. Вот просто каждый – замечательный человек. И Аччан, и Имаи-кун, и Хиде, и Ани. Никто не зазнаётся.
Интересно, почему так?
Видимо, потому, что они испытывают уважение к тем, кто их окружает – не иначе. В конце концов, мы приехали сюда из своей провинции, и тут все эти люди, являющиеся профессионалами в своем деле, стали с нами работать – а мы сами к той поре сделали совсем немного. [??] Мы во всем разбирались хуже, чем другие, и поэтому знали, что именно нам необходимо делать: создавать музыку, прилагая все старания. [А конкретно мне требовалось] как следует играть на басу.
Иначе говоря, дело в скромности.
Ну да. Вот Аччан, например, часто заходит к стаффу, чтобы выразить им свою благодарность: «У меня были определенные пожелания, и вы их реализовали – спасибо вам за это». Смотришь на такое и думаешь: да, все-таки это уже совершенно особый уровень.
Мне кажется, в этом заключается сильная сторона группы – [не пойму: то ли «способность к уважению», то ли «которая, в свою очередь, заслуживает уважения».]
Да. Причем что бы когда ни происходило – у меня ни разу не было опасений за группу. Конечно, всегда приходится из-за чего-то волноваться. Я думаю, это у всех так. И здесь то же самое: волнение было, но никогда не возникало чувства, будто группе что-то угрожает. Мне кажется, это такое ощущение, о котором достаточно просто помнить – и тогда группа точно в полном порядке.
Понятно. И в самом конце я хотел бы задать еще один вопрос.
М-м?
А вот… скажите, пожалуйста: как так получилось, что вас стали звать «Юта»?
Ха-ха-ха-ха-ха! В самом конце – и вдруг про это… Ну, просто у нас в семье все, включая Ани, всегда звали меня «Ютан». И так продолжалось где-то до средней школы. А там уж… Я стал стесняться, конечно. (Смех.) Взбунтовался и сказал: «Не зовите меня так!» И сам не успел понять, как так произошло – но после этого меня все стали звать «Юта». Так оно и осталось. И вот теперь даже книга будет так называться. Все-таки забавно складывается жизнь. (Смех.)
________________________________________
...У всех трех глав еще были названия — о которых я, честно говоря, просто забыла.
Первая называлась «Вступительная песня» или же «Песнь о начале».
Вторая – «Дни юности».
А последняя глава называется «Песня, которой нет конца».
Аллилуйя.
Но это не совсем всё, материала по книге осталось еще на один маленький пост.
@темы: колка дров, BUCK-TICK, DAYS OF INNOCENCE
-
-
30.11.2018 в 03:16-
-
30.11.2018 в 03:47-
-
30.11.2018 в 04:30-
-
30.11.2018 в 12:02-
-
01.12.2018 в 04:49