KTSMYRSK!!
___________________
NB:
Уносить перевод нельзя. Давать ссылку можно.
Absolutely no retranslations allowed.
Текст, компоновка: Оноджима Даи
Фото: Кувамото Масаши
Джон Лайдон и группа PIL (aka Public Image Limited), лидером которой он является, приезжают к нам в четвертый раз после двухлетнего перерыва. Появился удивительный план (?) на совместное выступление с Kinniku Shoujotai — причем отличная сыгранность коллектива и характерное сценическое присутствие Джона Лайдона вызвали одобрение и у девочек-тинэйджеров, пришедших с целью посмотреть на KinShou.
Джон Лайдон был постоянной темой кричащих заголовков и лидером панк-сцены со времен ее возникновения – а теперь Эндо Мичиро, возродивший легендарную группу STALIN, решительно берет дело в свои руки и проводит с ним интервью!
Мичиро вообще находится на гребне волны: вслед за синглом «Benkyou Ga Dekinai» / «Bando Yarou Ze» [«Мне учеба не дается» / «А давай сколотим группу»] 25-го октября вышел второй после возрождения группы альбом под названием «STALIN».
Две ключевые фигуры панка, английского и японского, два рок-агитатора – что произойдет при их столкновении?
(Мичиро: )
– Мы встречались, когда ты приезжал в Японию два года назад – в гримерке.
(Лайдон: )
– Хм-м, извини, я плохо помню. Просто голова рано утром вообще не соображает. (Смех.)
– Вот, это новая видеокассета группы, в которой я играю. Послушай, если захочешь. (Протягивает кассету.)
– Спасибо. (Рассматривает.) А как группа называется?
– Называется STALIN.
– STALIN? А-а, вспомнил, то самое извращенское видео! (Смех.) Мы еще с твоей женой втроем смотрели. Она была явно не в духе! (Смех.) [?!?]
– Изменились ли впечатления от Японии в эту поездку, четвертую по счету?
– Да как сказать… (Тут происходит внезапное землетрясение. Несколько мгновений все присутствующие сильно нервничают.) Ну вот, ясно же: кому охота приезжать в Японию? (Смех.)
Лайдон – удивительно дружелюбный человек, очень доброжелательно отвечающий на вопросы. Мичиро, казалось, слегка нервничал под натиском сыплющихся залпом шуток – но расслабился и он, и интервью началось в гармоничной атмосфере.
– Когда я приезжал впервые, очень чувствовалось, что меня здесь опасаются, типа – «что это еще за странный гайдзин?» Но в последнее время такого уже нет. То есть японцы стали более открытыми.
– Ты сейчас живешь в Америке?
– Нет, в Лондоне. Но подолгу бываю в Лос-Анджелесе. Люблю мотаться туда-сюда.
– В чем, по-твоему, разница между Америкой, Англией и Японией?
– Видимо, в культуре. Но есть вещи, которые лежат на дне культуры и за ее пределами – и вот они во всех странах одни и те же. То, что является необходимым – оно везде одинаково.
– У тебя ведь было выступление в Эстонии, не так ли. В статьях, которые я читал, везде его очень высоко оценили, но что меня озаботило – это тот ощутимый нюанс, [будто бы] людям в коммунистической стране разонравилось там жить и что они восхищаются капитализмом – и только.
– Я вообще абсолютно не доверяю такой вещи, как политика. У всех людей свой характер, свои эмоции, свои убеждения. А политика устанавливает свои рамки, не обращая на все это никакого внимания. Я свободный человек и не хочу, чтоб мне кто-то указывал. И в Советском Союзе уже тоже начинает появляться такой образ мышления. [Даже] не свобода мыслей, а [способы??] их выражения. [思想の自由というより発想だね。] Мысли – они намного сильнее, чем оружие. Если наставить на человека ружье, то мысли его от этого не изменятся. Поэтому войны – идиотская затея, и их надо бы как можно скорее прекратить! (Смех.)
– Группа PIL существует уже 11 лет (была основана в 78-м году). Какие нюансы смысла ты вкладывал в название PUBLIC IMAGE LIMITED?
– Оно выражает нашу многоплановость, многообразие. Короче говоря, тот факт, что мы не подчиняемся какой-то одной концепции, не находимся ни в каких рамках, что мы свободны.
– Когда играешь в группе, то там возникают разногласия между людьми, не так ли. Не чувствуется ли какого-то расхождения между тем определением названия, которое ты сейчас дал, и имиджем? [? Какая связь??]
– Я ведь всего лишь один из участников группы, да и имидж – он не фиксируется в каком-то одном пункте. Поэтому никаких расхождений я не ощущаю.
– Но окружающие воспринимают это так, что «PIL» равняется «Джон Лайдон». Думаю, тебе приходится слышать нечто в таком духе.
– В любом случае это глупости. PIL – точно основной смысл моей жизни, но и для других участников тоже, и даже очень. Поэтому неправильно так говорить.
– Ну, возьмем крайность: сможет ли группа существовать, если ты из нее уйдешь?
– Я люблю PIL, и поэтому брошу группу лишь тогда, когда брошу музыку. А я, в общем-то, не собираюсь привязываться к музыке до конца жизни. Как только у меня иссякнут идеи – я брошу, когда угодно.
Джон Лайдон, столь известный своим цинично-ироничным имиджем, удивительно искренен и эмоционален, когда говорит о своей любви к PIL, к музыке и о том, что составляет его уверенность в себе. Под влиянием этой пылкости вопросы Мичиро, кажется, тоже разгорячились.
– В музыке PIL чувствуется очень сдержанное [букв. «стоическое»] отношение к сексу. Является ли это проявлением твоего личного образа мыслей?
– Вовсе я не такой уж аскет! (Смех.) Просто у нас нет желания делать то, что уже исчерпано другими. Наша музыка – это освоение новых территорий. Любовь и романтика всякая – об этом ведь уже кто только не рассказывал. Во-первых, про [секс и любовь] и так все хорошо знают – какой уже смысл нам нудеть на эту тему? PIL занимается тем, чего мы сами толком не знаем, над чем думаем и не можем понять, тем, о чем хотим спросить у других людей. Но то, чего я до сих пор не знал и поэтому хочу дать понять другим, что «вот, я сейчас думаю о том-то» – наверно, в зависимости от мыслей оно может быть и про секс.
– Ясно. То есть выставить себя наружу?
– Да.
– Мне кажется, то, что ты сейчас поешь – оно и не про секс, и не про политику, и не про общество, а в основном про какие-то очень повседневные моменты и про то, что окружает лично тебя.
– Да, по-моему, все это очень [конкретные и осязаемые] реальные вещи. То, о чем я пою – это про «личную политику» («PERSONAL POLITICS»).
– Раньше ты исполнял песню, которая называлась «RELIGION». Японцы в основе своей нерелигиозны…
– И это хорошо. (Смех.)
– Что ты думаешь о религии?
– Религия – очень опасная и дурацкая вещь. Это суеверие, не более. Современное общество ставит человека в очень сложные условия, и я не думаю, что религия способна с этим справиться. Большая часть религий появилась до того, как человечество построило нынешнюю высокоразвитую цивилизацию. Да и люди еще не были такими разумными, как сейчас. Короче говоря, религия явно возникла для того, чтобы держать население [в стабильном состоянии.]
– А вот СМИ, например, выносят ценностные суждения по поводу определенных вещей. Не кажется ли тебе, что в этом есть что-то от религии, и не чувствуешь ли ты в этом опасности?
– СМИ, несомненно, очень нужны. Но загонять рядового человека в фиксированные рамки, навязывать ему односторонние оценки и суждения – это неправильно. В этом смысле религией современного мира стала политика. И поэтому лучше нам не обращать внимания на политику, а на своем уровне рассказывать о своей собственной жизни.
– Ты ведь ирландец, да?
– Да. Но только по рождению: рос я в Англии.
– У тебя есть интерес к ирландской культуре?
– В моей семье есть такие как бы обычаи, связанные с ирландской культурой, поэтому, конечно, интерес присутствует. То, как я сейчас смотрю на вещи, мой образ мыслей – все это влияние моих родителей и того, как я воспитывался. Родители всегда мне говорили: «Думай как следует о себе». У большинства ирландцев есть такое, что «я – это я, а политика побоку».
– Ты благодарен своим родителям?
– Разумеется. Ну, благодаря им я вот такой и вышел. (Смех.)
О родителях и о своих родных местах Джон Лайдон рассказывает очень просто, со спокойным выражением лица. «Харизматичный панк-рокер», «рок-революционер», «ядовитый и злобствующий исполнитель» – никого из них нет [в этом рассказе]: только лишь мальчик со своей головой на плечах.
– Немного меняя тему разговора: во времена распада Пистолз ты говорил, что «рок умер, но поп выжил». Что ты имел в виду?
– Рок, поп – я ненавижу, когда то, что я делаю, впихивается в какой-то один жанр, помещается в определенные рамки. Возник протест: почему нельзя обойтись словом «музыка»? А «pop» – это сокращение от «popular» («人気がある»).
– Хм-м, ну, так «поп выжил» – это ирония?
– Да. Хотя PIL – это не «популярная музыка». (Смех.)
– Думаешь, тебе удастся выпустить в Японии большой хит?
– Меня это совершенно не волнует. Я не для того занимаюсь музыкой. Всякие там чарты – это чтобы соревноваться с коллегами-музыкантами, что ли?! Никогда такого не было, чтоб я думал о музыке как о соревновательном средстве: я вовсе не для этого песни пишу!!
«Не переживай из-за других, будь самим собой». Кажется, эти слова Джона Лайдона – главное, что мы вынесли из панк-рока… Нет, даже не из панк-рока, а из рока в целом. Пока в роке, в Джоне Лайдоне и в нас это есть, мы вряд ли лишимся сил для движения вперед.
– И наконец последний вопрос. Есть ли кто-то, о ком ты думаешь: «Если я кого не люблю, так это его!»
– Сильвестр Сталлоне! (Смех.) В его фильмах очень много насилия. И в Америке полно людей, которые любят такое кино. У американцев такое мышление, что если тебе кто-то не нравится и непонятен – так надо его убить. Это ж кошмар какой-то. Ой, всё, раз я такое сказал, то мне теперь в Америку нельзя, наверно. (Смех.)
______________________
Оригинал.
Благодарю prusetch за наводку.
NB:
Уносить перевод нельзя. Давать ссылку можно.
Absolutely no retranslations allowed.
Текст, компоновка: Оноджима Даи
Фото: Кувамото Масаши
Джон Лайдон и группа PIL (aka Public Image Limited), лидером которой он является, приезжают к нам в четвертый раз после двухлетнего перерыва. Появился удивительный план (?) на совместное выступление с Kinniku Shoujotai — причем отличная сыгранность коллектива и характерное сценическое присутствие Джона Лайдона вызвали одобрение и у девочек-тинэйджеров, пришедших с целью посмотреть на KinShou.
Джон Лайдон был постоянной темой кричащих заголовков и лидером панк-сцены со времен ее возникновения – а теперь Эндо Мичиро, возродивший легендарную группу STALIN, решительно берет дело в свои руки и проводит с ним интервью!
Мичиро вообще находится на гребне волны: вслед за синглом «Benkyou Ga Dekinai» / «Bando Yarou Ze» [«Мне учеба не дается» / «А давай сколотим группу»] 25-го октября вышел второй после возрождения группы альбом под названием «STALIN».
Две ключевые фигуры панка, английского и японского, два рок-агитатора – что произойдет при их столкновении?
(Мичиро: )
– Мы встречались, когда ты приезжал в Японию два года назад – в гримерке.
(Лайдон: )
– Хм-м, извини, я плохо помню. Просто голова рано утром вообще не соображает. (Смех.)
– Вот, это новая видеокассета группы, в которой я играю. Послушай, если захочешь. (Протягивает кассету.)
– Спасибо. (Рассматривает.) А как группа называется?
– Называется STALIN.
– STALIN? А-а, вспомнил, то самое извращенское видео! (Смех.) Мы еще с твоей женой втроем смотрели. Она была явно не в духе! (Смех.) [?!?]
– Изменились ли впечатления от Японии в эту поездку, четвертую по счету?
– Да как сказать… (Тут происходит внезапное землетрясение. Несколько мгновений все присутствующие сильно нервничают.) Ну вот, ясно же: кому охота приезжать в Японию? (Смех.)
Лайдон – удивительно дружелюбный человек, очень доброжелательно отвечающий на вопросы. Мичиро, казалось, слегка нервничал под натиском сыплющихся залпом шуток – но расслабился и он, и интервью началось в гармоничной атмосфере.
– Когда я приезжал впервые, очень чувствовалось, что меня здесь опасаются, типа – «что это еще за странный гайдзин?» Но в последнее время такого уже нет. То есть японцы стали более открытыми.
– Ты сейчас живешь в Америке?
– Нет, в Лондоне. Но подолгу бываю в Лос-Анджелесе. Люблю мотаться туда-сюда.
– В чем, по-твоему, разница между Америкой, Англией и Японией?
– Видимо, в культуре. Но есть вещи, которые лежат на дне культуры и за ее пределами – и вот они во всех странах одни и те же. То, что является необходимым – оно везде одинаково.
– У тебя ведь было выступление в Эстонии, не так ли. В статьях, которые я читал, везде его очень высоко оценили, но что меня озаботило – это тот ощутимый нюанс, [будто бы] людям в коммунистической стране разонравилось там жить и что они восхищаются капитализмом – и только.
– Я вообще абсолютно не доверяю такой вещи, как политика. У всех людей свой характер, свои эмоции, свои убеждения. А политика устанавливает свои рамки, не обращая на все это никакого внимания. Я свободный человек и не хочу, чтоб мне кто-то указывал. И в Советском Союзе уже тоже начинает появляться такой образ мышления. [Даже] не свобода мыслей, а [способы??] их выражения. [思想の自由というより発想だね。] Мысли – они намного сильнее, чем оружие. Если наставить на человека ружье, то мысли его от этого не изменятся. Поэтому войны – идиотская затея, и их надо бы как можно скорее прекратить! (Смех.)
– Группа PIL существует уже 11 лет (была основана в 78-м году). Какие нюансы смысла ты вкладывал в название PUBLIC IMAGE LIMITED?
– Оно выражает нашу многоплановость, многообразие. Короче говоря, тот факт, что мы не подчиняемся какой-то одной концепции, не находимся ни в каких рамках, что мы свободны.
– Когда играешь в группе, то там возникают разногласия между людьми, не так ли. Не чувствуется ли какого-то расхождения между тем определением названия, которое ты сейчас дал, и имиджем? [? Какая связь??]
– Я ведь всего лишь один из участников группы, да и имидж – он не фиксируется в каком-то одном пункте. Поэтому никаких расхождений я не ощущаю.
– Но окружающие воспринимают это так, что «PIL» равняется «Джон Лайдон». Думаю, тебе приходится слышать нечто в таком духе.
– В любом случае это глупости. PIL – точно основной смысл моей жизни, но и для других участников тоже, и даже очень. Поэтому неправильно так говорить.
– Ну, возьмем крайность: сможет ли группа существовать, если ты из нее уйдешь?
– Я люблю PIL, и поэтому брошу группу лишь тогда, когда брошу музыку. А я, в общем-то, не собираюсь привязываться к музыке до конца жизни. Как только у меня иссякнут идеи – я брошу, когда угодно.
Джон Лайдон, столь известный своим цинично-ироничным имиджем, удивительно искренен и эмоционален, когда говорит о своей любви к PIL, к музыке и о том, что составляет его уверенность в себе. Под влиянием этой пылкости вопросы Мичиро, кажется, тоже разгорячились.
– В музыке PIL чувствуется очень сдержанное [букв. «стоическое»] отношение к сексу. Является ли это проявлением твоего личного образа мыслей?
– Вовсе я не такой уж аскет! (Смех.) Просто у нас нет желания делать то, что уже исчерпано другими. Наша музыка – это освоение новых территорий. Любовь и романтика всякая – об этом ведь уже кто только не рассказывал. Во-первых, про [секс и любовь] и так все хорошо знают – какой уже смысл нам нудеть на эту тему? PIL занимается тем, чего мы сами толком не знаем, над чем думаем и не можем понять, тем, о чем хотим спросить у других людей. Но то, чего я до сих пор не знал и поэтому хочу дать понять другим, что «вот, я сейчас думаю о том-то» – наверно, в зависимости от мыслей оно может быть и про секс.
– Ясно. То есть выставить себя наружу?
– Да.
– Мне кажется, то, что ты сейчас поешь – оно и не про секс, и не про политику, и не про общество, а в основном про какие-то очень повседневные моменты и про то, что окружает лично тебя.
– Да, по-моему, все это очень [конкретные и осязаемые] реальные вещи. То, о чем я пою – это про «личную политику» («PERSONAL POLITICS»).
– Раньше ты исполнял песню, которая называлась «RELIGION». Японцы в основе своей нерелигиозны…
– И это хорошо. (Смех.)
– Что ты думаешь о религии?
– Религия – очень опасная и дурацкая вещь. Это суеверие, не более. Современное общество ставит человека в очень сложные условия, и я не думаю, что религия способна с этим справиться. Большая часть религий появилась до того, как человечество построило нынешнюю высокоразвитую цивилизацию. Да и люди еще не были такими разумными, как сейчас. Короче говоря, религия явно возникла для того, чтобы держать население [в стабильном состоянии.]
– А вот СМИ, например, выносят ценностные суждения по поводу определенных вещей. Не кажется ли тебе, что в этом есть что-то от религии, и не чувствуешь ли ты в этом опасности?
– СМИ, несомненно, очень нужны. Но загонять рядового человека в фиксированные рамки, навязывать ему односторонние оценки и суждения – это неправильно. В этом смысле религией современного мира стала политика. И поэтому лучше нам не обращать внимания на политику, а на своем уровне рассказывать о своей собственной жизни.
– Ты ведь ирландец, да?
– Да. Но только по рождению: рос я в Англии.
– У тебя есть интерес к ирландской культуре?
– В моей семье есть такие как бы обычаи, связанные с ирландской культурой, поэтому, конечно, интерес присутствует. То, как я сейчас смотрю на вещи, мой образ мыслей – все это влияние моих родителей и того, как я воспитывался. Родители всегда мне говорили: «Думай как следует о себе». У большинства ирландцев есть такое, что «я – это я, а политика побоку».
– Ты благодарен своим родителям?
– Разумеется. Ну, благодаря им я вот такой и вышел. (Смех.)
О родителях и о своих родных местах Джон Лайдон рассказывает очень просто, со спокойным выражением лица. «Харизматичный панк-рокер», «рок-революционер», «ядовитый и злобствующий исполнитель» – никого из них нет [в этом рассказе]: только лишь мальчик со своей головой на плечах.
– Немного меняя тему разговора: во времена распада Пистолз ты говорил, что «рок умер, но поп выжил». Что ты имел в виду?
– Рок, поп – я ненавижу, когда то, что я делаю, впихивается в какой-то один жанр, помещается в определенные рамки. Возник протест: почему нельзя обойтись словом «музыка»? А «pop» – это сокращение от «popular» («人気がある»).
– Хм-м, ну, так «поп выжил» – это ирония?
– Да. Хотя PIL – это не «популярная музыка». (Смех.)
– Думаешь, тебе удастся выпустить в Японии большой хит?
– Меня это совершенно не волнует. Я не для того занимаюсь музыкой. Всякие там чарты – это чтобы соревноваться с коллегами-музыкантами, что ли?! Никогда такого не было, чтоб я думал о музыке как о соревновательном средстве: я вовсе не для этого песни пишу!!
«Не переживай из-за других, будь самим собой». Кажется, эти слова Джона Лайдона – главное, что мы вынесли из панк-рока… Нет, даже не из панк-рока, а из рока в целом. Пока в роке, в Джоне Лайдоне и в нас это есть, мы вряд ли лишимся сил для движения вперед.
– И наконец последний вопрос. Есть ли кто-то, о ком ты думаешь: «Если я кого не люблю, так это его!»
– Сильвестр Сталлоне! (Смех.) В его фильмах очень много насилия. И в Америке полно людей, которые любят такое кино. У американцев такое мышление, что если тебе кто-то не нравится и непонятен – так надо его убить. Это ж кошмар какой-то. Ой, всё, раз я такое сказал, то мне теперь в Америку нельзя, наверно. (Смех.)
______________________
Оригинал.
Благодарю prusetch за наводку.