KTSMYRSK!!
_____________
[2019/05/02, от редакции OtH:]
Умер Эндо Мичиро. В группе The Stalin, где он дебютировал в 1982 году, было всё, что присуще понятию «панк-рок». Это «всё» никогда не прекращалось и в его дальнейшей жизни – а в словах, которые он произносил, всегда содержались ум и доброта. Это интервью 2010 года было приурочено к двум трибьют-релизам – «Romantist ~THE STALIN ・Endou Michirou Tribute Album~» и «Aooni Akaoni – THE STALIN ・Endou Michirou Kanreki & 30 Shuunen Tribute», вышедшим к 60-летию Эндо Мичиро и сумевшим охватить всю его карьеру целиком. С чувством скорби размещаем этот текст вновь. Итак, пришла пора проститься. [«Ima koso wakareme iza saraba» – строчка из классической выпускной песни Aogeba Toutoshi, которую в присущей ему манере исполнял и Эндо Мичиро.]
NB:
Уносить перевод нельзя. Давать ссылку можно.
No reposts or retranslations allowed.
Текст: Канемицу Хирофуми
Фото: Шинбо Юки
Трибьют, посвященный Эндо Мичиро, очень крут. Это чествование в истинном смысле слова: в трибьюте, приуроченном к 60-летию Мичиро и охватывающем кавер-версиями всю его карьеру начиная с THE STALIN, участвовали музыканты, которые действительно испытывали к нему уважение. Gingko Boyz, BUCK-TICK, AA=, DIR EN GREY, YUKI, Flower Companyz, UA, WAGDUG FUTURISTIC UNITY, Тогава Джюн, MERRY, Group Tamashii, Kuroneko Chelsea – 12 исполнителей абсолютно разных жанров и творческих путей, которых объединяет одна общая черта: ощущение себя не в своей тарелке в этом мире, которое просто невозможно не выразить в виде музыки. И чувство это, очевидно, всегда напрямую связано с новаторством. [? その感情は、つねに革新であろう、という意識に繋がる。] Это именно то, чем протяжении 30 лет своей карьеры занимался Эндо Мичиро – и в чем заключается предназначение людей, выражающих себя через песни.
Мичиро никогда не переставал этим заниматься. В 30-летнем возрасте он основал группу THE STALIN, которая распалась пять лет спустя. Затем последовали сольные проекты: Michiro Get The Help!, Paranoia Star, Video Stalin. На какое-то время даже заново воплотился проект THE STALIN, снова распавшийся через три года. С той поры и доныне Эндо Мичиро постоянно продолжал заниматься делом своей жизни, которым является акустический unplugged punk. Именно в такой форме выкристаллизовался результат деятельности этого человека, которому ничего больше не было нужно, чтобы продолжать петь, и который не перестает подтверждать, что в основе всего лежит discommunication [«невозможность коммуникации»? «разобщение»? «раз-общение»?] с людьми – но тем не менее продолжает петь, продолжает кричать. Трибьют-альбом является осязаемым доказательством того, что Эндо Мичиро не ошибался, продолжая это делать, и позволяет наглядно убедиться в значительности его фигуры.
Хоть и спрашиваю у вас самого, но тем не менее: крутой трибьют-альбом получился, не так ли?
Да, верно. Я в этом году как раз отмечаю 60-летие – и одновременно это год 30-летия STALIN. Десять лет назад уже ((любезно)) выпускали трибьют в честь 20-летия, но в тот раз всё специально делалось вокруг близко знакомых музыкантов. А сейчас мне ((любезно)) рассказали о том, что появилось желание выпустить более широкий трибьют от тех людей, на которых оказала влияние моя музыка. Туда вошли не только STALIN, но и песни Эндо Мичиро, так что, мне кажется, по содержанию получилось шире.
Какие у вас были чувства, когда вы слушали эти 12 песен?
Хоть это и мои песни, но слушаешь и понимаешь, что напрочь их все позабыл. «Ух ты, какую хорошую песню играют». (Смех.) Чувства такие, будто раздал людям собственноручно выращенные овощи, а они вернулись ко мне в виде вкусных блюд, которыми меня угостили. Съел с большим удовольствием. (Смех.)
А то, как именно ваши песни были восприняты – вы об этом думаете, ощущаете?
Ощущаю, да. Когда мои песни исполняют женщины, это звучит необычайно свежо. Особенно «A I U E O», которую выбрала YUKI-чан: получилось крайне необычно, я был очень рад. Среди моих песен эта нравится мне больше всего: просто love song без примесей. Мне как перешедшему в акустику было очень радостно, что она ее слушала. [? Или «мне было очень радостно, что она слушала и эту песню, и меня, перешедшего в акустику»?? その曲を、アコースティックになってからの僕も、聴いてくれてたんだなって思えたことも嬉しかった。] Ведь на самом деле в группах я играл 12 лет из этих 30-ти, а в акустике – 18. Да и STALIN были лишь в первые 5 лет.
То есть у вас такое ощущение, будто призрак STALIN вас постоянно преследует?
О, вовсе нет. Все, что я делал, находится у меня в полном приятии. Чтобы я по ходу дела о чем-то сожалел, отрицал, считал тяжким бременем – такого абсолютно нет. Я просто всегда делал то, что хочу – и результатом этого стало то, что есть сейчас, вот в чем дело. Результаты, которые есть сейчас – они всё это в себя включают. А «сейчас» – оно всегда, и в этом «сейчас» проявляется всё, что было в тебе самом до сих пор.
Иначе говоря, мы всегда имеем дело с кульминацией и «собранием лучших произведений». [「常に集大成だと。」]
Да. [Критерии? понятие о?] музыкальности – они сильно размываются. Особенно это касается того, что я делал раньше, перед тем, как стал играть один. Да, что правда, то правда. Можно, конечно, сказать: «Хочу играть такую-то музыку» – но ведь есть еще эго других музыкантов. Однако что касается пения и текстов, то здесь никакого размывания не происходит вообще.
И… что же служит этим неизменно четким стержнем?
Я сам, несовместимый с тем, что вокруг меня. Или что-то вроде этого. Ощущение себя не в своей тарелке в окружающем мире – оно ведь всегда присутствует. [Здесь и дальше постоянно идет речь об ощущении "iwakan" (違和感
. Сочетание иероглифов буквально означает «чувство нарушения гармонии». Яркси предлагает перевод «неловкое чувство; ощущение неправильности происходящего». Например, Хиде испытывал iwakan, когда записывался с Иссэем в чужой студии, а Юта в своей книге рассказывал, что участники группы ощущали iwakan, когда Араки был вокалистом. Здесь я это везде перевела как «не в своей тарелке», чтобы сохранить единообразие.] Такой как бы дискомфорт.
Понятие «discommunication» – оно же всегда было вашим лозунгом и вывеской, Мичиро-сан.
Так ведь именно оно является отправной точкой для [[само]]выражения. Если меня спросить, почему я пою, я отвечу, что это всё из-за того же ощущения «не в своей тарелке», от которого не избавиться: его испытываешь как по отношению к окружающему миру, так и к себе самому. Это чувство, которое обязательно нужно выразить, по-другому просто не можешь – поэтому я думаю, что петь можно только тем, у кого оно есть. Но речь, конечно, не только о пении. Взять кинорежиссуру, прозу – здесь то же самое. Обязательно хочется выразить [эти ощущения], иначе просто невозможно.
Но что касается теперешней музыки, то в этом смысле всё радикально изменилось. Сейчас отправная точка – это нужда в [успешной] коммуникации, ее поиски.
Мне кажется, что в желании донести до людей свои мысли, рассказать о них – там очень мало того, что можно назвать «[[само]]выражением». Так вышло, что методология, которой пользуюсь я – это пение, и со стороны это выглядит так, будто я пытаюсь что-то донести и сообщить. Но на самом деле это не что иное, как моя схватка с самим собой. Я пытаюсь что-то выразить для того, чтобы потрафить себе – тому самому, который весь проникнут этим ощущением себя не в своей тарелке. И это принимает форму пения. [А когда говорят, что] поют с целью что-то донести до людей – это неправда, как по мне.
О вас всегда говорят в контексте панка, Мичиро-сан. Но как по-вашему: что заключает в себе это понятие?
Как бы сказать… Наверно, мое собственное восприятие панка – оно совсем не такое, как у других людей. Когда я играл в STALIN, то [с целью сделать] «больше панка» делал очень конкретные вещи: швырял со сцены свиные потроха, раздевался догола, живых свиней в зал выпускал – в общем, устраивал эксцентричные шоу. Но сейчас панк для меня – это, коротко говоря, делать новаторские вещи. Вот и всё. Был когда-то фильм «Амадеус». Там Моцарт полностью обновляет музыкальную сцену, существовавшую на тот момент. Я смотрел и думал: «Ух ты, настоящий панк». Для меня все дело в этом. Полностью развернуть и изменить прежнюю систему ценностей, свести на нет то, что было до сих пор. Это и есть панк.
Но ведь человек, который постоянно держит перед глазами [лишь?] эту задачу, продолжая петь вплоть до 60-летия – у него же, по идее, должна быть безусловная готовность к тому, чтобы пожертвовать собой на этом пути.
Готовность не готовность, но после того, как я стал играть в STALIN, я и в самом деле решил, что точно не буду заниматься никакой другой работой, кроме пения. Пускай я буду весь в долгах – песни меня прокормят. И еще такая мысль, что пускай существуют пластинки, но главное, что будет кормить – это лайвы. «Быть профессионалом – это когда тебя кормит пение, а если занимаешься другой работой, то какой же ты профессионал?» Тебе может быть нужно кого-то содержать, может быть семья, дом – если это для тебя важно, то тогда хорошо бы зарабатывать деньги. И это тоже замечательный образ жизни. Но я решил, что буду петь – а раз так, то не нужна ни семья, ни слава. Ничего больше не нужно. Ты один. И поэтому не нужно бояться, как бы кого-то чем-то не обеспокоить. Так что я, в общем-то, просто в одиночку взял гитару и стал петь лайвы. Думал: «Если за одно выступление платят мало, то, значит, надо выступать чаще» – и очень быстро увеличил количество концертов.
В общем, лайвы – это основа всего.
Я сейчас играю 150-170 лайвов в год. На них базируется в том числе и моя уверенность в себе. Теперь, если я два месяца не выступаю, у меня даже голос приходит в негодность.
Вы думали когда-нибудь, что на пороге 60-летия все еще будете петь, как сейчас?
Нет, не думал. Но и каких-то сомнений у меня нет. Буду продолжать выступать до тех пор, пока организм позволяет. Думаю, если бы я не пел, когда бросил STALIN, то такой альбом сейчас точно бы не вышел. Речь даже не о том, ошибался я или нет. Просто ощущение такое, что других вариантов не было.
А в январе у вас будут лайвы со STALIN Z.
Да. STALIN Z – это Момо-кун (Момо Казухиро/MO'SOME TONEBENDER), Тацуя (Накамура Тацуя/LOSALOIS) и Kenken (RIZE). Концерты пройдут и в честь трибьюта, и, так сказать, в честь 30-летия STALIN. Что касается STALIN в дальнейшем, то… в 70, ясное дело, уже не выступишь. (Смех.)
Но какие у вас чувства теперь, когда вы играете со STALIN в такой вот форме?
Ох, даже не знаю, какие. Но в то время я не только и не столько играл в группе, создавал звучание и пел песни, а еще и вопил абсолютно голым, разбрасывал потроха, поддерживал скандальный имидж, то есть для меня все это было единым целым: как обычные выступления с пением, так и всяческие дополнительные нюансы. В то время музыкой дело не ограничивалось, было и кино, и манга – буквально все виды и сорта разнообразных панк-вещей.
Да, верно. Фильм режиссера Ишии Сого, например. [Имеется в виду фильм «Bakuretsu Toshi» / «Взрывающийся город» (1982), где эпизодически появляется Эндо Мичиро.]
[[Само]]выражение как таковое не имеет ничего общего с тем, чтобы подстраиваться или заискивать. «Вот это могло бы иметь коммерческий успех, получить признание» – нет, у меня была другая осознанная цель: «Сделать что-то новое!» И думаю, что я бессознательно искал для этого различные возможности. Наверно, поэтому в то время часто возникал вопрос: радикальный лайв – что это вообще такое? Да и само понятие «радикального» – оно тоже вызывало вопросы и переосмыслялось. Рок, панк – в чем заключается их радикализм? В чем опасность? [? Или: «В чем заключается их радикализм? В опасности?» ロック、パンクって何が過激なんだ？危険なんだ？] До каких пределов можно доходить? Причем все это в итоге закончилось лав энд писом.
Да, вот оно как.
В этом нет ничего плохого, пускай будет лав-энд-пис. Но ведь оно представляет из себя видимое явление именно потому, что с обратной стороны там близко прилегает отчаяние и всякие такие вещи. Однако теперь уже и лав-энд-пис существует как нечто самостоятельное. И теперь, чтобы показать и то и другое, надо выражать это через свое физическое тело: по-другому нельзя. Живьем, в аналоговом виде. И я очень щепетильно к этому отношусь. Ведь то же самое и с лайвами. Можно смотреть и видео, и сколько угодно прямых трансляций – но они абсолютно не передают того ощущения, которое возникает непосредственно там. Если действительно хочешь узнать, каково оно на самом деле, испытать это чувство – надо живьем смотреть, больше никак. Это не только музыки касается, но и путешествий тоже: не узнаешь, пока сам не съездишь. А из видео ничего не поймешь.
И всем кажется, будто бы они что-то испытали. [? Или «будет казаться»? Вообще не понимаю, в каком это смысле. 体験したすもり、にみんななっていきますからね。]
Поэтому мы, певцы, можем делать только одно: выставлять на свет свое физическое тело. Изначально это то, что ты копируешь. Но там, где ничего нет, нечего и копировать, оттуда ничего не начинается. И если к этому моменту не относиться щепетильно, то и не заметишь, как все утечет и исчезнет. Взять тех, кто играет сейчас: остались только те, кто не переставал играть лайвы. [? Не вполне ясно. だから僕たち歌い手は、肉体を晒していくしかないんですよ。だって、もともとはそれをコピーしてるわけですからね。何もないところからコピーも何も始まらないでしょう。そこにこだわらなかったら、たぶんあっという間に流されて消えています。今やってる人でも、ライブを続けてきた人だけは残ってますよね。] И я до таких лет остался по той же причине.
А старость – вы ее боитесь?
Нет. В принципе-то это приятно и весело. Но вот физическое тело, конечно…
Приходит в упадок, не так ли.
В упадок, в негодность. Этого я боюсь, да. Но в остальном я как раз ощущаю, что мне все приятнее и веселее. Ненужные обязательства, столкновения с реальностью, «аааа, денег нету!» – все эти проблемы мало-помалу становятся безразличны, и делается хорошо и приятно. И какие-то вещи вроде жадности тоже уходят. Страшно лишь за тело в физическом плане, а вообще стареть – это приятно и хорошо. Вот после сорока было потрясающе. И беспокойства о физическом аспекте тоже никакого. Обычно бывает наоборот, как раз таки после сорока.
Потому что это такое время, когда приходится нести груз тяжкой ответственности.
Да-да. Ребенок взрослеет, взваливает на плечи груз реальности. Потом постепенно превращается в старого дядьку – а там всякие дилеммы, мечешься между молотом и наковальней. (Смех.) [「…ただ、肉体だけちょっと怖いだけで、歳取るのは楽しいですよ。だから４０代は最高に楽しかったですよ。普通逆なんですよね、４０代がいちばんね。」「重荷を背負われる時ですからね。」「そうそう。子供が育ってきて、現実を背負って。で、だんだんおっさんになっていくし、いろんなものの板挟みになって。」 Все правильно?]
Мне 42, и могу сказать – так оно и есть!
Ну, а после пятидесяти все опускают руки. (Смех.) Я в 50 написал песню под названием «21 Seiki no New Jijii» [«Нью дед в 21-м веке»]. В том смысле, что да, после пятидесяти начинается жизнь номер два. После сорока жизнь человека один раз заканчивается, и, покуда ты здоров физически, лучше думать о дальнейшем как о следующей жизни. Когда доходишь до 60-ти, то хоть и можешь планировать что-то новое, но фактически ты уже ни на что не способен. А 50 лет – это в определенном смысле… Мне кажется так: ты понимаешь, что стареешь, и начинаешь придумывать: «Чем бы мне теперь заняться?» Вообще-то я начал играть акустику вскоре после сорока, но уже тогда что-то такое смутно ощущал. (Смех.) Но даже если вот так двигаться… Конечно, думаешь о том, что все это может прийти к печальному завершению. Пускай я умру под забором, не страшно – но дело в том, что я не хочу прекращать петь. Вот такие у меня были мысли. Я тогда начал воспринимать физическое и ментальное как нечто единое – и стал сам искать для себя такую среду, где смог бы делать то, что мне больше всего хочется. И вроде бы нашел. То есть, возвращаясь к теме дискоммуникации: раз есть я, несовместимый с этим миром – значит, необходимо создать свой собственный.
Да, понятно.
И вот я: кричал о дискоммуникации, при этом продолжал петь не переставая – и для меня сделали трибьют-альбом. Разве же это не круто.
Факт, ставший реальностью именно оттого, что вы смотрели дискоммуникации прямо в лицо.
Да. И поэтому мне очень радостно.
＿＿＿＿＿＿＿＿＿＿＿＿＿
[2019/05/02, от редакции OtH:]
Умер Эндо Мичиро. В группе The Stalin, где он дебютировал в 1982 году, было всё, что присуще понятию «панк-рок». Это «всё» никогда не прекращалось и в его дальнейшей жизни – а в словах, которые он произносил, всегда содержались ум и доброта. Это интервью 2010 года было приурочено к двум трибьют-релизам – «Romantist ~THE STALIN ・Endou Michirou Tribute Album~» и «Aooni Akaoni – THE STALIN ・Endou Michirou Kanreki & 30 Shuunen Tribute», вышедшим к 60-летию Эндо Мичиро и сумевшим охватить всю его карьеру целиком. С чувством скорби размещаем этот текст вновь. Итак, пришла пора проститься. [«Ima koso wakareme iza saraba» – строчка из классической выпускной песни Aogeba Toutoshi, которую в присущей ему манере исполнял и Эндо Мичиро.]
NB:
Уносить перевод нельзя. Давать ссылку можно.
No reposts or retranslations allowed.
Текст: Канемицу Хирофуми
Фото: Шинбо Юки
Трибьют, посвященный Эндо Мичиро, очень крут. Это чествование в истинном смысле слова: в трибьюте, приуроченном к 60-летию Мичиро и охватывающем кавер-версиями всю его карьеру начиная с THE STALIN, участвовали музыканты, которые действительно испытывали к нему уважение. Gingko Boyz, BUCK-TICK, AA=, DIR EN GREY, YUKI, Flower Companyz, UA, WAGDUG FUTURISTIC UNITY, Тогава Джюн, MERRY, Group Tamashii, Kuroneko Chelsea – 12 исполнителей абсолютно разных жанров и творческих путей, которых объединяет одна общая черта: ощущение себя не в своей тарелке в этом мире, которое просто невозможно не выразить в виде музыки. И чувство это, очевидно, всегда напрямую связано с новаторством. [? その感情は、つねに革新であろう、という意識に繋がる。] Это именно то, чем протяжении 30 лет своей карьеры занимался Эндо Мичиро – и в чем заключается предназначение людей, выражающих себя через песни.
Мичиро никогда не переставал этим заниматься. В 30-летнем возрасте он основал группу THE STALIN, которая распалась пять лет спустя. Затем последовали сольные проекты: Michiro Get The Help!, Paranoia Star, Video Stalin. На какое-то время даже заново воплотился проект THE STALIN, снова распавшийся через три года. С той поры и доныне Эндо Мичиро постоянно продолжал заниматься делом своей жизни, которым является акустический unplugged punk. Именно в такой форме выкристаллизовался результат деятельности этого человека, которому ничего больше не было нужно, чтобы продолжать петь, и который не перестает подтверждать, что в основе всего лежит discommunication [«невозможность коммуникации»? «разобщение»? «раз-общение»?] с людьми – но тем не менее продолжает петь, продолжает кричать. Трибьют-альбом является осязаемым доказательством того, что Эндо Мичиро не ошибался, продолжая это делать, и позволяет наглядно убедиться в значительности его фигуры.
Хоть и спрашиваю у вас самого, но тем не менее: крутой трибьют-альбом получился, не так ли?
Да, верно. Я в этом году как раз отмечаю 60-летие – и одновременно это год 30-летия STALIN. Десять лет назад уже ((любезно)) выпускали трибьют в честь 20-летия, но в тот раз всё специально делалось вокруг близко знакомых музыкантов. А сейчас мне ((любезно)) рассказали о том, что появилось желание выпустить более широкий трибьют от тех людей, на которых оказала влияние моя музыка. Туда вошли не только STALIN, но и песни Эндо Мичиро, так что, мне кажется, по содержанию получилось шире.
Какие у вас были чувства, когда вы слушали эти 12 песен?
Хоть это и мои песни, но слушаешь и понимаешь, что напрочь их все позабыл. «Ух ты, какую хорошую песню играют». (Смех.) Чувства такие, будто раздал людям собственноручно выращенные овощи, а они вернулись ко мне в виде вкусных блюд, которыми меня угостили. Съел с большим удовольствием. (Смех.)
А то, как именно ваши песни были восприняты – вы об этом думаете, ощущаете?
Ощущаю, да. Когда мои песни исполняют женщины, это звучит необычайно свежо. Особенно «A I U E O», которую выбрала YUKI-чан: получилось крайне необычно, я был очень рад. Среди моих песен эта нравится мне больше всего: просто love song без примесей. Мне как перешедшему в акустику было очень радостно, что она ее слушала. [? Или «мне было очень радостно, что она слушала и эту песню, и меня, перешедшего в акустику»?? その曲を、アコースティックになってからの僕も、聴いてくれてたんだなって思えたことも嬉しかった。] Ведь на самом деле в группах я играл 12 лет из этих 30-ти, а в акустике – 18. Да и STALIN были лишь в первые 5 лет.
То есть у вас такое ощущение, будто призрак STALIN вас постоянно преследует?
О, вовсе нет. Все, что я делал, находится у меня в полном приятии. Чтобы я по ходу дела о чем-то сожалел, отрицал, считал тяжким бременем – такого абсолютно нет. Я просто всегда делал то, что хочу – и результатом этого стало то, что есть сейчас, вот в чем дело. Результаты, которые есть сейчас – они всё это в себя включают. А «сейчас» – оно всегда, и в этом «сейчас» проявляется всё, что было в тебе самом до сих пор.
Иначе говоря, мы всегда имеем дело с кульминацией и «собранием лучших произведений». [「常に集大成だと。」]
Да. [Критерии? понятие о?] музыкальности – они сильно размываются. Особенно это касается того, что я делал раньше, перед тем, как стал играть один. Да, что правда, то правда. Можно, конечно, сказать: «Хочу играть такую-то музыку» – но ведь есть еще эго других музыкантов. Однако что касается пения и текстов, то здесь никакого размывания не происходит вообще.
И… что же служит этим неизменно четким стержнем?
Я сам, несовместимый с тем, что вокруг меня. Или что-то вроде этого. Ощущение себя не в своей тарелке в окружающем мире – оно ведь всегда присутствует. [Здесь и дальше постоянно идет речь об ощущении "iwakan" (違和感
. Сочетание иероглифов буквально означает «чувство нарушения гармонии». Яркси предлагает перевод «неловкое чувство; ощущение неправильности происходящего». Например, Хиде испытывал iwakan, когда записывался с Иссэем в чужой студии, а Юта в своей книге рассказывал, что участники группы ощущали iwakan, когда Араки был вокалистом. Здесь я это везде перевела как «не в своей тарелке», чтобы сохранить единообразие.] Такой как бы дискомфорт. Понятие «discommunication» – оно же всегда было вашим лозунгом и вывеской, Мичиро-сан.
Так ведь именно оно является отправной точкой для [[само]]выражения. Если меня спросить, почему я пою, я отвечу, что это всё из-за того же ощущения «не в своей тарелке», от которого не избавиться: его испытываешь как по отношению к окружающему миру, так и к себе самому. Это чувство, которое обязательно нужно выразить, по-другому просто не можешь – поэтому я думаю, что петь можно только тем, у кого оно есть. Но речь, конечно, не только о пении. Взять кинорежиссуру, прозу – здесь то же самое. Обязательно хочется выразить [эти ощущения], иначе просто невозможно.
Но что касается теперешней музыки, то в этом смысле всё радикально изменилось. Сейчас отправная точка – это нужда в [успешной] коммуникации, ее поиски.
Мне кажется, что в желании донести до людей свои мысли, рассказать о них – там очень мало того, что можно назвать «[[само]]выражением». Так вышло, что методология, которой пользуюсь я – это пение, и со стороны это выглядит так, будто я пытаюсь что-то донести и сообщить. Но на самом деле это не что иное, как моя схватка с самим собой. Я пытаюсь что-то выразить для того, чтобы потрафить себе – тому самому, который весь проникнут этим ощущением себя не в своей тарелке. И это принимает форму пения. [А когда говорят, что] поют с целью что-то донести до людей – это неправда, как по мне.
О вас всегда говорят в контексте панка, Мичиро-сан. Но как по-вашему: что заключает в себе это понятие?
Как бы сказать… Наверно, мое собственное восприятие панка – оно совсем не такое, как у других людей. Когда я играл в STALIN, то [с целью сделать] «больше панка» делал очень конкретные вещи: швырял со сцены свиные потроха, раздевался догола, живых свиней в зал выпускал – в общем, устраивал эксцентричные шоу. Но сейчас панк для меня – это, коротко говоря, делать новаторские вещи. Вот и всё. Был когда-то фильм «Амадеус». Там Моцарт полностью обновляет музыкальную сцену, существовавшую на тот момент. Я смотрел и думал: «Ух ты, настоящий панк». Для меня все дело в этом. Полностью развернуть и изменить прежнюю систему ценностей, свести на нет то, что было до сих пор. Это и есть панк.
Но ведь человек, который постоянно держит перед глазами [лишь?] эту задачу, продолжая петь вплоть до 60-летия – у него же, по идее, должна быть безусловная готовность к тому, чтобы пожертвовать собой на этом пути.
Готовность не готовность, но после того, как я стал играть в STALIN, я и в самом деле решил, что точно не буду заниматься никакой другой работой, кроме пения. Пускай я буду весь в долгах – песни меня прокормят. И еще такая мысль, что пускай существуют пластинки, но главное, что будет кормить – это лайвы. «Быть профессионалом – это когда тебя кормит пение, а если занимаешься другой работой, то какой же ты профессионал?» Тебе может быть нужно кого-то содержать, может быть семья, дом – если это для тебя важно, то тогда хорошо бы зарабатывать деньги. И это тоже замечательный образ жизни. Но я решил, что буду петь – а раз так, то не нужна ни семья, ни слава. Ничего больше не нужно. Ты один. И поэтому не нужно бояться, как бы кого-то чем-то не обеспокоить. Так что я, в общем-то, просто в одиночку взял гитару и стал петь лайвы. Думал: «Если за одно выступление платят мало, то, значит, надо выступать чаще» – и очень быстро увеличил количество концертов.
В общем, лайвы – это основа всего.
Я сейчас играю 150-170 лайвов в год. На них базируется в том числе и моя уверенность в себе. Теперь, если я два месяца не выступаю, у меня даже голос приходит в негодность.
Вы думали когда-нибудь, что на пороге 60-летия все еще будете петь, как сейчас?
Нет, не думал. Но и каких-то сомнений у меня нет. Буду продолжать выступать до тех пор, пока организм позволяет. Думаю, если бы я не пел, когда бросил STALIN, то такой альбом сейчас точно бы не вышел. Речь даже не о том, ошибался я или нет. Просто ощущение такое, что других вариантов не было.
А в январе у вас будут лайвы со STALIN Z.
Да. STALIN Z – это Момо-кун (Момо Казухиро/MO'SOME TONEBENDER), Тацуя (Накамура Тацуя/LOSALOIS) и Kenken (RIZE). Концерты пройдут и в честь трибьюта, и, так сказать, в честь 30-летия STALIN. Что касается STALIN в дальнейшем, то… в 70, ясное дело, уже не выступишь. (Смех.)
Но какие у вас чувства теперь, когда вы играете со STALIN в такой вот форме?
Ох, даже не знаю, какие. Но в то время я не только и не столько играл в группе, создавал звучание и пел песни, а еще и вопил абсолютно голым, разбрасывал потроха, поддерживал скандальный имидж, то есть для меня все это было единым целым: как обычные выступления с пением, так и всяческие дополнительные нюансы. В то время музыкой дело не ограничивалось, было и кино, и манга – буквально все виды и сорта разнообразных панк-вещей.
Да, верно. Фильм режиссера Ишии Сого, например. [Имеется в виду фильм «Bakuretsu Toshi» / «Взрывающийся город» (1982), где эпизодически появляется Эндо Мичиро.]
[[Само]]выражение как таковое не имеет ничего общего с тем, чтобы подстраиваться или заискивать. «Вот это могло бы иметь коммерческий успех, получить признание» – нет, у меня была другая осознанная цель: «Сделать что-то новое!» И думаю, что я бессознательно искал для этого различные возможности. Наверно, поэтому в то время часто возникал вопрос: радикальный лайв – что это вообще такое? Да и само понятие «радикального» – оно тоже вызывало вопросы и переосмыслялось. Рок, панк – в чем заключается их радикализм? В чем опасность? [? Или: «В чем заключается их радикализм? В опасности?» ロック、パンクって何が過激なんだ？危険なんだ？] До каких пределов можно доходить? Причем все это в итоге закончилось лав энд писом.
Да, вот оно как.
В этом нет ничего плохого, пускай будет лав-энд-пис. Но ведь оно представляет из себя видимое явление именно потому, что с обратной стороны там близко прилегает отчаяние и всякие такие вещи. Однако теперь уже и лав-энд-пис существует как нечто самостоятельное. И теперь, чтобы показать и то и другое, надо выражать это через свое физическое тело: по-другому нельзя. Живьем, в аналоговом виде. И я очень щепетильно к этому отношусь. Ведь то же самое и с лайвами. Можно смотреть и видео, и сколько угодно прямых трансляций – но они абсолютно не передают того ощущения, которое возникает непосредственно там. Если действительно хочешь узнать, каково оно на самом деле, испытать это чувство – надо живьем смотреть, больше никак. Это не только музыки касается, но и путешествий тоже: не узнаешь, пока сам не съездишь. А из видео ничего не поймешь.
И всем кажется, будто бы они что-то испытали. [? Или «будет казаться»? Вообще не понимаю, в каком это смысле. 体験したすもり、にみんななっていきますからね。]
Поэтому мы, певцы, можем делать только одно: выставлять на свет свое физическое тело. Изначально это то, что ты копируешь. Но там, где ничего нет, нечего и копировать, оттуда ничего не начинается. И если к этому моменту не относиться щепетильно, то и не заметишь, как все утечет и исчезнет. Взять тех, кто играет сейчас: остались только те, кто не переставал играть лайвы. [? Не вполне ясно. だから僕たち歌い手は、肉体を晒していくしかないんですよ。だって、もともとはそれをコピーしてるわけですからね。何もないところからコピーも何も始まらないでしょう。そこにこだわらなかったら、たぶんあっという間に流されて消えています。今やってる人でも、ライブを続けてきた人だけは残ってますよね。] И я до таких лет остался по той же причине.
А старость – вы ее боитесь?
Нет. В принципе-то это приятно и весело. Но вот физическое тело, конечно…
Приходит в упадок, не так ли.
В упадок, в негодность. Этого я боюсь, да. Но в остальном я как раз ощущаю, что мне все приятнее и веселее. Ненужные обязательства, столкновения с реальностью, «аааа, денег нету!» – все эти проблемы мало-помалу становятся безразличны, и делается хорошо и приятно. И какие-то вещи вроде жадности тоже уходят. Страшно лишь за тело в физическом плане, а вообще стареть – это приятно и хорошо. Вот после сорока было потрясающе. И беспокойства о физическом аспекте тоже никакого. Обычно бывает наоборот, как раз таки после сорока.
Потому что это такое время, когда приходится нести груз тяжкой ответственности.
Да-да. Ребенок взрослеет, взваливает на плечи груз реальности. Потом постепенно превращается в старого дядьку – а там всякие дилеммы, мечешься между молотом и наковальней. (Смех.) [「…ただ、肉体だけちょっと怖いだけで、歳取るのは楽しいですよ。だから４０代は最高に楽しかったですよ。普通逆なんですよね、４０代がいちばんね。」「重荷を背負われる時ですからね。」「そうそう。子供が育ってきて、現実を背負って。で、だんだんおっさんになっていくし、いろんなものの板挟みになって。」 Все правильно?]
Мне 42, и могу сказать – так оно и есть!
Ну, а после пятидесяти все опускают руки. (Смех.) Я в 50 написал песню под названием «21 Seiki no New Jijii» [«Нью дед в 21-м веке»]. В том смысле, что да, после пятидесяти начинается жизнь номер два. После сорока жизнь человека один раз заканчивается, и, покуда ты здоров физически, лучше думать о дальнейшем как о следующей жизни. Когда доходишь до 60-ти, то хоть и можешь планировать что-то новое, но фактически ты уже ни на что не способен. А 50 лет – это в определенном смысле… Мне кажется так: ты понимаешь, что стареешь, и начинаешь придумывать: «Чем бы мне теперь заняться?» Вообще-то я начал играть акустику вскоре после сорока, но уже тогда что-то такое смутно ощущал. (Смех.) Но даже если вот так двигаться… Конечно, думаешь о том, что все это может прийти к печальному завершению. Пускай я умру под забором, не страшно – но дело в том, что я не хочу прекращать петь. Вот такие у меня были мысли. Я тогда начал воспринимать физическое и ментальное как нечто единое – и стал сам искать для себя такую среду, где смог бы делать то, что мне больше всего хочется. И вроде бы нашел. То есть, возвращаясь к теме дискоммуникации: раз есть я, несовместимый с этим миром – значит, необходимо создать свой собственный.
Да, понятно.
И вот я: кричал о дискоммуникации, при этом продолжал петь не переставая – и для меня сделали трибьют-альбом. Разве же это не круто.
Факт, ставший реальностью именно оттого, что вы смотрели дискоммуникации прямо в лицо.
Да. И поэтому мне очень радостно.
＿＿＿＿＿＿＿＿＿＿＿＿＿
-
-
15.07.2020 в 22:34Каким же крутым был Эндо-сан!)
Очень понравилась вот эта мысль про панк - Полностью развернуть и изменить прежнюю систему ценностей, свести на нет то, что было до сих пор. Это и есть панк.
Пора переслушивать The Stalin)
-
-
15.07.2020 в 22:53-
-
17.07.2020 в 11:06(www.youtube.com/watch?v=KYPuUBtOOO0)
Исполняет вдвоем с Тогавой, поэтому в тексте есть и "дед", и "бабка".